Неточные совпадения
Университетский вопрос был очень важным событием в эту зиму в Москве. Три старые профессора в
совете не приняли мнения молодых; молодые подали отдельное мнение. Мнение это, по суждению одних, было ужасное, по суждению других, было самое простое и справедливое мнение, и профессора разделились на две партии.
— Благодарю вас, княгиня, за ваше участие и
советы. Но вопрос о том, может ли или
не может жена
принять кого-нибудь, она решит сама.
Вернувшись домой, Вронский нашел у себя записку от Анны. Она писала: «Я больна и несчастлива. Я
не могу выезжать, но и
не могу долее
не видать вас. Приезжайте вечером. В семь часов Алексей Александрович едет на
совет и пробудет до десяти». Подумав с минуту о странности того, что она зовет его прямо к себе, несмотря на требование мужа
не принимать его, он решил, что поедет.
Не может быть, чтобы я
не заметил их самоотверженья и высокой любви к добру и
не принял бы наконец от них полезных и умных
советов.
У коих же хвоста к несчастью нет,
Хотя б лишились их они среди сраженья,
Но так как это знак иль неуменья,
Иль нераденья,
Таких в
Совет не принимать,
Чтоб из-за них своих хвостов
не растерять.
— Нет-с, я ничего
не принимал у Ахмаковой. Там, в форштадте, был доктор Гранц, обремененный семейством, по полталера ему платили, такое там у них положение на докторов, и никто-то его вдобавок
не знал, так вот он тут был вместо меня… Я же его и посоветовал, для мрака неизвестности. Вы следите? А я только практический
совет один дал, по вопросу Версилова-с, Андрея Петровича, по вопросу секретнейшему-с, глаз на глаз. Но Андрей Петрович двух зайцев предпочел.
Там молодой герой, обвешанный крестами за храбрость, разбойнически умерщвляет на большой дороге мать своего вождя и благодетеля и, подговаривая своих товарищей, уверяет, что „она любит его как родного сына, и потому последует всем его
советам и
не примет предосторожностей“.
Пошли дальше. Теперь Паначев шел уже
не так уверенно, как раньше: то он
принимал влево, то бросался в другую сторону, то заворачивал круто назад, так что солнце, бывшее дотоле у нас перед лицом, оказывалось назади. Видно было, что он шел наугад. Я пробовал его останавливать и расспрашивать, но от этих расспросов он еще более терялся. Собран был маленький
совет, на котором Паначев говорил, что он пройдет и без дороги, и как подымется на перевал и осмотрится, возьмет верное направление.
Но подействовали они
не очень скоро; Катерина Васильевна в первое время по удалении Соловцова вовсе
не была ни грустна, ни задумчива, а перед тем она уже была холодна с ним, да и так спокойно
приняла совет отца остерегаться его.
Но Двигубский был вовсе
не добрый профессор, он
принял нас чрезвычайно круто и был груб; я порол страшную дичь и был неучтив, барон подогревал то же самое. Раздраженный Двигубский велел явиться на другое утро в
совет, там в полчаса времени нас допросили, осудили, приговорили и послали сентенцию на утверждение князя Голицына.
Ротшильд согласился
принять билет моей матери, но
не хотел платить вперед, ссылаясь на письмо Гассера. Опекунский
совет действительно отказал в уплате. Тогда Ротшильд велел Гассеру потребовать аудиенции у Нессельроде и спросить его, в чем дело. Нессельроде отвечал, что хотя в билетах никакого сомнения нет и иск Ротшильда справедлив, но что государь велел остановить капитал по причинам политическим и секретным.
Когда появилось в печати «Путешествие в Арзрум», где Пушкин так увлекательно описал тифлисские бани, Ламакина выписала из Тифлиса на пробу банщиков-татар, но они у коренных москвичей, любивших горячий полок и душистый березовый веник, особого успеха
не имели, и их больше уже
не выписывали. Зато наши банщики
приняли совет Пушкина и завели для любителей полотняный пузырь для мыла и шерстяную рукавицу.
— А вы, княгиня, — обратился он вдруг к Белоконской со светлою улыбкой, — разве
не вы, полгода назад,
приняли меня в Москве как родного сына, по письму Лизаветы Прокофьевны, и действительно, как родному сыну, один
совет дали, который я никогда
не забуду. Помните?
— Да,
не все, — вздохнув и
приняв угнетенный вид, подхватила Ольга Сергеевна. — Из нынешних институток есть такие, что, кажется, ни перед чем и ни перед кем
не покраснеют. О чем прежние и думать-то, и рассуждать
не умели, да и
не смели, в том некоторые из нынешних с старшими зуб за зуб. Ни
советы им, ни наставления, ничто
не нужно. Сами всё больше других знают и никем и ничем
не дорожат.
Примите мой
совет: успокойтесь; будьте русскою женщиною и посмотрите,
не верно ли то, что стране вашей нужны прежде всего хорошие матери, без которых трудно ждать хороших людей».
— Следовать
советам, вести покойную жизнь и исправно
принимать порошки. Я заметил, что эта девица капризна, неровного характера и даже насмешлива; она очень
не любит исправно
принимать порошки и вот сейчас решительно отказалась.
— Нам везет! — сказал Николай, потирая руки. — Но — как я боялся за вас! Черт знает как! Знаете, Ниловна,
примите мой дружеский
совет —
не бойтесь суда! Чем скорее он, тем ближе свобода Павла, поверьте! Может быть — он уйдет с дороги. А суд — это приблизительно такая штука…
И на
совете губернских аристократов было решено Горехвастова
принимать, но в карты с ним
не играть, и вообще держать больше около дам, для которых он, своими талантами, может доставить приятное развлечение.
— С губернатором, — продолжал Петр Григорьич: — граф больше
не видится; напротив того, он недавно заезжал к дочери моей, непременно потребовал, чтобы она его
приняла, был с нею очень любезен, расспрашивал об вас и обо мне и сказал, что он с нетерпением ждет нашего возвращения, потому что мы можем быть полезны ему
советами. Из всего этого ясно видно, что нахлобучка его сиятельству из Петербурга была сильная.
Но
не успел он последовать моему
совету, как дело
приняло совершенно неожиданный оборот. На помощь нам явился Очищенный.
Дом Морозова был чаша полная. Слуги боялись и любили боярина. Всяк, кто входил к нему, был
принимаем с радушием. И свои и чужие хвалились его ласкою; всех дарил он и словами приветными, и одежей богатою, и
советами мудрыми. Но никого так
не ласкал, никого так
не дарил он, как свою молодую жену, Елену Дмитриевну. И жена отвечала за ласку ласкою, и каждое утро, и каждый вечер долго стояла на коленях в своей образной и усердно молилась за его здравие.
Советы ваши благие помню и содержу себя в постоянном у всех почтении, на что и имеете
примету в том московском лампопе, которого пить
не захотел.
—
Не буду, — сказал Маклаков, подумав. — Ну, вот что — прощай!
Прими мой
совет — я его даю, жалея тебя, — вылезай скорее из этой службы, — это
не для тебя, ты сам понимаешь. Теперь можно уйти — видишь, какие дни теперь! Мёртвые воскресают, люди верят друг другу, они могут простить в такие дни многое. Всё могут простить, я думаю. А главное, сторонись Сашки — это больной, безумный, он уже раз заставил тебя брата выдать, — его надо бы убить, как паршивую собаку! Ну, прощай!
Васильков. Да подите ж прочь с вашими
советами! Никакая нужда, никакая красавица меня вором
не сделают. Если вы мне еще о воровстве заикнетесь, я с вами церемониться
не буду. Лидия, перестань плакать! Я заплачу за тебя, но в последний раз и с таким условием: завтра же переехать в этот домик с тремя окнами, — там и для маменьки есть комната, — и вести жизнь скромную. Мы
не будем никого
принимать. (Рассматривает счеты.)
— Да вы
не отказались от наследства, а
приняли его, — возразил Грохов. «Конечно… — вертелось было у него на языке, — существуют и другие статьи закона по этому предмету…» Но он
не высказал этого из боязни Янсутского, зная, какой тот пройдоха, и очень возможно, что, проведав о
советах, которые бы Грохов дал противной стороне, он и его, пожалуй, притянет к суду. — Обратитесь к какому-нибудь другому адвокату, а я умираю, — мне
не до дел! — заключил он и повернулся к стене.
А это случится, ежели вопросы и сомнения
не перестанут мучить ее, а он будет продолжать ей
советы —
принять их, как новую стихию жизни, и склонить голову.
Когда же он их увещевал к любви между братии, тогда негодовали на него и
не принимали ни его
советов, ни
советов старейшин и вельмож мудрых; чрез что повсюду правосудия в народе и обидимым обороны, а злым исправления и наказания
не доставляли, и начали судии грабить и продавать правосудие и суд».
Тетка, сердившаяся на Павла за то, что он, по словам ее,
не хотел
принять участия в погибели сестры, совершенно разобиделась сватовством моего героя без предварительного
совета с нею; но, сверх ожидания, вдруг умилостивилась, искренно расположилась к новому родству и
приняла живейшее участие в хлопотах племянника.
К его удивлению, слова и
совет ужасно поразили Павла Павловича; он тотчас притих, до того даже, что воротился к обществу как виноватый и покорно
принял участие в общих играх; затем его несколько времени
не беспокоили и играли с ним, как со всеми, — и
не прошло получасу, как он опять почти что развеселился.
Домна Платоновна очень любила прибегать к медицинским
советам и в подробности описывать свои немощи, но лекарств
не принимала и верила в одни только гарлемские капли, которые называла «гаремскими каплями» и пузыречек с которыми постоянно носила в правом кармане своего шелкового капота.
Они увидели, что это было мое искреннее желание,
приняли меня в свое знакомство, давали мне книги и
не оставляли меня
советами.
— Опять я к тебе с прежними
советами, с теми же просьбами, — начала Манефа, садясь возле Фленушки. — Послушайся ты меня, Христа ради,
прими святое иночество. Успокоилась бы я на последних днях моих, тотчас бы благословила тебя на игуменство, и все бы тогда было твое… Вспомнить
не могу, как ты после меня в белицах останешься — обидят тебя, в нуждах, в недостатках станешь век доживать беззащитною… Послушайся меня, Фленушка, ради самого Создателя, послушайся…
— Подобает нам, отцы, матери, общим
советом решить,
принять или
не принимать священников, коих поставит новый архиепископ.
Потому-то и пыталась она подъехать к сожителю со словами советными, попросил бы он денег у писаря, но
не принял Трифон
советов жениных,
не восхотел поклониться мирскому захребетнику: послал Алексея к Патапу Максимычу, Саввушку ложкарить в Хвостиково.
А потому, когда представилась надобность объявить тетушке бумагу, присланную из московского опекунского
совета, о каких-то ее опекунских делах, то по распоряжению полицеймейстера к ней был послан с этою бумагою квартальный-князь, и он был принят тетушкою
не так, как
принимали обыкновенных квартальных.
— Самому мне, матушка, так хотелось сделать, да что ж я могу? — сказал Самоквасов. — Дядя никаких моих слов
не принимает. Одно себе заладил: «
Не дам ни гроша» — и
не внимает ничьим
советам, ничьих разговоров
не слушает…
— Вот, сударыня Марья Ивановна, — сидя за чаем, сказал Марко Данилыч, указывая на Дуню. — Хоть бы вы ее вразумили. Родительских
советов не принимает и слушать
не хочет их.
Примите же
совет мой,
примите стариковскую просьбу: ежели бы вы находились в ограде истинной церкви, я бы, при ваших достатках, посоветовал вам устроить хоть придел в честь и славу сохранившего вас от гибели святителя, но как вы принадлежите к тем, что разнятся с нами в обрядах и своих церквей
не имеют, так устройте хоть икону святителя Амвросия и всю жизнь свою утром и вечером молитесь перед нею теплою молитвой благодарения.
Впрочем, 3 февраля она сама объявила аббату, что отречение ее от света окончательно еще
не решено, но что она на днях уезжает из Рима, по
совету графа Орлова, оставляя фамилию графини Пиннеберг, и что вообще дела ее неожиданно
приняли очень хороший оборот.
Прося
советов у Ментора, как ей действовать в ее странном положении, она между прочим писала следующее: «Вы говорите, что меня
принимают за государыню Азова (princesse d'Azof), я
не государыня, а только владетельница Азова (dame d'Azof).
Вероятно, по
совету Орлова, переданному через Христенека, принцесса никому
не сказывала в Риме, никому
не писала, что она едет к нему в Пизу и что он
принимает деятельное участие в ее предприятии.
Но умница
не хотела
принять совета дедушки. Ей было
не до рассуждений. Схватив Митьку за руку, она бегом сбежала с ним с балкона, и скоро ее звонкий голосок, распевающий веселую песенку, донесся до слуха деда...
Псковитяне предложили новгородцам свое посредничество между ними и великим князем, но
совет новгородский им отвечал: «Если вы добросовестны и нам
не вороги, а добрые соседи, то вооружайтесь и станьте за нас против самовластия московского, а кланяться вашему владыке
не хотим, потому что считаем это дело зазорным, да ходатайства вашего
не желаем и
не принимаем, а коли вы согласны на наше предложение, то дайте знать, тогда и мы сами будем вам всегда верны и дружественны».
— Я искал благороднейших по твоему
совету и решительно
не нашел. Мне оставалось или с моими злодеяниями возвратиться в отечество под плаху, или
принять то, что мне предложено.
Гудович и Кутузов открыли осадные работы, но,
не предвидя успеха, собрали военный
совет, который,
приняв в соображение наступление ненастной погоды, появившейся в войсках болезни, крайнее изнурение солдат и недостаток в продовольствии, решил снять осаду.
—
Советов в этих делах
не слушают. Меры же, какие же меры могли бы вы
принять против этого. Выразить свое нежелание провести лето по-прошлогоднему будет странно, необъяснимо.
Пастор поставил уже ногу на подножку экипажа, чтобы сесть в него; но, подумав, что баронесса чертит, может быть, план защищения Гельмета, приложил палец ко лбу, спустил ногу и воротился назад, чтобы подать дипломатке свои
советы. Но так как она
не приняла его и приказала ему сказать, что умеет обойтись без советников, то Глик решился отмстить ей немедленным отъездом.
— Умней нас стали молокососы,
не хотят послушать
советов стариков, ни услугу
принять от них… До всего-де сами дойдем… — говаривал Василий Иванович.
— Тогда мы
не упрекнем себя, что поступили,
не спрося ни совести своей, ни
совета чтимого владыки и
не приняв от него благословения на столь великое дело, — с ударением промолвил Назарий.
Воспользовавшись бытностью их в Москве по делам, он призвал их к себе, долго беседовал с ними, одобрил высказанные ими мысли и данные
советы и жалованными грамотами отдал в их владение все пустые места, лежавшие вниз по Каме, от земли пермской до реки Силвы и берега Чусовой до ее устья, позволил им ставить там крепости в защиту от сибирских и ногайских хищников, иметь в своем иждивении огнестрельные снаряды, пушкарей, воинов,
принимать к себе всяких вольных,
не тяглых и
не беглых, людей, ведать и судить их независимо от пермских наместников и тиунов,
не возить и
не кормить послов, ездивших в Москву из Сибири или в Сибирь из Москвы, заводить селения, пашни и соляные вариницы и в течение двадцати лет торговать беспошлинно солью и рыбою, но с обязательством «
не делать руд», а если найдут где серебряную, или медную, или оловянную, немедленно извещать о том казначеев государевых.